Блейд некоторое время изучающе смотрел на нее, а потом сказал:

– Хорошо, но помни: если что случится, буду виноват не только я один. Бог свидетель – я пытался сопротивляться.

Сумерки сгустились, когда Шэннон услышала на крыльце шаги Блейда. Не дожидаясь стука, она распахнула дверь... Вечер был довольно холодный, и Блейд подошел поближе к печке согреть руки.

– Извини, что в тот раз мне пришлось так срочно ретироваться, но я не мог допустить, чтобы Молли и Клэр застали меня в твоей постели. Как идут дела в школе?

– Забудь пока о школе. Я хочу знать, о чем это вы так увлеченно беседовали с Клэр в магазине? Она была абсолютно очарована тобой и смотрела на тебя, будто хотела съесть.

– Ты нас видела?

– Я видела, как вы мило беседуете, а когда она протянула тебе руку, я ушла. Не думала, что Клэр может быть такой бесстыдной.

– Ревнуешь? – Его глаза лукаво блеснули.

– Конечно же, нет! – возмутилась Шэннон. – Мне совершенно безразлично... Даже если бы ты занялся с Клэр любовью прямо в магазине. Я просто удивлена – вы ведь почти не знаете друг друга.

– Мы встретились там случайно. А ты права, она действительно бесстыдная. Совсем не в моем вкусе.

– А кто в твоем вкусе? Это я так, к слову, – быстро добавила Шэннон.

– Посмотри на себя в зеркало.

– Что?

– Посмотри в зеркало, – повторил Блейд, – и ты увидишь женщину в моем вкусе. Таких, как Клэр Гриир, полным-полно, а таких, как Шэннон Браниган, едва ли отыщешь на всем белом свете.

Шэннон зарделась, отошла в сторону и уселась на старенький диван. Блейд устроился рядом.

– Ты это серьезно?

– Я всегда говорю серьезно.

– Клэр очень привлекательна.

– Ты куда более привлекательная.

Он посмотрел на Шэннон пылким взглядом.

– О чем ты хотела поговорить? – спросил Блейд, вспомнив, что позвали его именно за этим.

По правде говоря, ему вовсе не хотелось разговаривать. Чего он действительно сейчас хотел, так это схватить Шэннон в объятия и до умопомрачения заниматься с ней любовью. Но он знал, что девушка заслуживает большего. Зачем ей метис? На Востоке это не имело бы значения. Но здесь Блейд чувствовал себя отверженным. Он мог бы остаться на Востоке, но никогда всерьез не думал об этом. Его дом здесь, в Вайоминге, среди холмов и равнин, где прошло его детство и где будут расти его дети.

– Я хотела спросить тебя о Клайве Бейли. Ты узнал что-нибудь новенькое?

– Нет, и вряд ли узнаю до следующей весны, пока он не привезет еще одну партию оружия. Если вернется, конечно, – подчеркнул Блейд.

– Может быть, он сознается.

– Зачем ему это делать? – невольно рассмеялся Блейд.

– Может, я смогу у него что-нибудь выведать? – предложила Шэннон с невинным видом.

– Нет! – взорвался Блейд, вскакивая на ноги. – Оставь Бейли мне и моему связному.

– У тебя в форте есть связной?!

– Черт возьми, Шэннон. Когда я с тобой, то так теряюсь, что не знаю, о чем говорю. Ради своего же блага, не влезай в это дело.

– Но я хочу в нем участвовать. Когда я думаю о том, что мои друзья убиты именно тем оружием, которое индейцы получили от Клайва, меня охватывает дикая ярость, и я не могу сидеть сложа руки. А еще я не могу забыть, как этот ублюдок хотел меня изнасиловать.

– Оставь Бейли мне, Шэннон, – посоветовал Блейд. – Когда-нибудь он допустит промах, и я поймаю его с поличным. Я не допущу, чтобы ты подвергала себя риску.

– Ты так обо мне заботишься?

– Больше, чем ты думаешь.

Блейд протянул ей руку, а когда Шэннон взялась за нее, крепко прижал девушку к себе. Их губы слились в поцелуе, и о Клайве Бейли моментально было забыто. Поцелуй оказался таким страстным и жадным, что Шэннон сразу поняла, к чему он приведет.

– Я собираюсь заняться с тобой любовью, Огненная Птичка.

– Я знаю.

Блейд продолжил свой упоительный поцелуй, его руки без устали гладили ее спину, груди, бедра. Шэннон чувствовала, как ее постепенно затягивает водоворот страсти. Она обвила шею Блейда и еще сильнее прижалась к нему, отдаваясь во власть мужской притягательности. Словно в полусне, она почувствовала, как платье с легким шелестом падает с плеч, обнажая грудь с заострившимися сосками и подставляя их шероховатой ладони Блейда. Затем Блейд подхватил девушку на руки и понес в спальню, там осторожно поставил ее на пол и медленно раздел донага.

– Ты – само совершенство, – с благоговением произнес Блейд, – ты так красива, у меня нет слов. Я ослеплен.

Он опять поцеловал Шэннон долгим поцелуем, и она ощутила прикосновение холодных простыней. Тепло его рук исчезло, и Шэннон встревоженно открыла глаза. Блейд раздевался. Девушка откровенно любовалась им. Блейд лег рядом и прижал к себе трепещущую девушку так, что плавные линии ее тела повторяли каждый изгиб его собственного. Шэннон провела кончиками пальцев по его лицу, нежно погладила его лоб, глаза, скулы. Потом склонилась над ним и поцеловала, и Блейд почувствовал огромный прилив нежности к этому необыкновенному существу.

– Ты тоже удивительно красив, – смущенно сказала Шэннон.

– Для индейца?

– Для мужчины, – поправила Шэннон.

– О Господи, Шэннон, если бы только...

– Что, если бы только?

– Я не имею права говорить об этом.

– Пожалуйста, Блейд.

– Если бы только ты была моей.

– Ты уже сделал меня своей.

– Я – метис.

– К черту, Блейд, забудь про это и люби меня.

– Шэннон, – простонал он.

– Блейд! – воскликнула Шэннон, содрогаясь в сладких муках и поднимаясь все выше и выше к заветной вершине наслаждения.

– Ты должен ехать? – спросила Шэннон, с наслаждением потягиваясь. Она была приятно утомлена и в то же время ощущала невероятный прилив сил.

– Больше всего на свете мне хотелось бы остаться с тобой на всю ночь, но мы оба знаем, что это невозможно, – вздохнул Блейд. Он поцеловал девушку в губы и встал. – Отправлюсь на рассвете и попробую разыскать лейтенанта Гудмена. Я не доверяю ему. Он весь преисполнен ненависти, боюсь, будет уничтожать всех индейцев на своем пути. Думай обо мне, пока меня здесь не будет, Огненная Птичка.

Блейд направился к майору Вэнсу. На негромкий стук дверь отворилась без промедления.

– Опаздываешь, – упрекнул майор.

Блейд вошел и плотно прикрыл за собой дверь.

– Меня... задержали.

Вэнс испытующе посмотрел на метиса: